Есть такой предмет – «Законоведение»

         Я педагог дополнительного образования, то есть сама решаю – что и кому буду преподавать. Значит, моя программа может оказаться весьма и весьма необычной. Но при этом она просто обязана быть увлекательной и необходимой, в противном случае окажусь я «учителем без учеников».  А так как учеников у меня более чем достаточно, значит, мои знания очень многим нужны. Может, и вам моя идея пригодится?

         Что именно я преподаю? – с этого вопроса я и начинаю свой первый урок в том классе, куда меня приглашают для проведения серии тематических классных часов. И я, вместо ответа, предлагаю учащимся самим на этот вопрос ответить. А для этого рассказываю о том, как я однажды впервые появилось в Центре «Патриот»:

         Захожу в класс, здороваюсь. Ребята увидели меня и «взвыли»: «Нам обещали конюшни, мотоциклы, автоматы, а здесь опять доска, мел, учителя! Так нечестно, на обманули! – сели верхом на стулья и стали скакать по классу. Кто лошадью ржёт, кто мотоциклом гудит… Ребятки, кстати, немаленькие – 8-9 класс. Я молча наблюдаю за происходящим и напряжённо думаю: «Что делать? К такой встрече я явно неготова. Но если я не смогу справиться с классом, грош цена мне и как педагогу, и как специалисту в тех отраслях, которые я преподаю. Итак, что надо предпринять, чтобы подчинить себе полтора десятка незнакомых мне распоясавшихся подростков? Самая примитивная форма власти – принуждение. Опирается она всегда на страх потери (не хочешь потерять – слушайся!). Таким методом обычно террористы пользуются. Но я ведь не террорист да и не знаю, чем они дорожат и как я могу у них это забрать».

         Прислушалась к их крикам. И меня озарило! Дождалась небольшой паузы в шуме и бросила в их уши фразу: «Да хоть запрыгайтесь, мне зарплата всё равно по часам идёт! Но имейте в виду, пока я первое занятие не провела, не будет у вас ни конюшни, ни автоматов, ни мотоциклов!»

         Они, бедненькие, аж скакать перестали: 

- Вы что, Господь Бог?

- Нет.

- Вы директор Центра?

- Нет, но я договорюсь.

         Один из мальчишек вскочил, и, обращаясь к ребятам, воскликнул: «Пацаны, нас нагло обманули. Идёмте отсюда. Или она, или мы!» - и пошёл к дверям. Для кого-то, может быть, он хулиган и двоечник, а в моих глазах он был и остается талантливым представителем моей профессии. Он не изучал менеджмент и источники власти, но очень тонко чувствовал, что нужно мне как педагогу, и чего я не хочу терять. А мне надо немногое – провести урок без всяких ЧП, подружиться с ребятами, в конце концов. Если они уйдут из-за меня из Центра, я окажусь в весьма странном положении. Меня к ним совсем для другого в Центр пригласили. Поэтому допустить массового ухода я просто не могла. Поэтому шагнула наперерез Махмету, за грудки его и резко на стульчик усадила. Склонилась над ним, пока он не пришёл в себя от неожиданности и , постаравшись сделать улыбку поласковее, сообщила ему:

         - Ты меня впервые видишь, а уже рискуешь. А вдруг я ненормальная? Сломаю тебе челюсть сейчас и всё. Что делать будешь?

         Девятиклассник, каким бы «крутым» он ни был, когда пугается, сразу превращается в маленького беспомощного ребёнка. Поэтому у Махмета даже голос каким-то тоненьким стал, и он испуганно так:

         - А чо Вы толкаетесь? Я в милицию заявлю!

         - В милицию не ты, а я заявлю, и не на тебя, а на твоих родителей!

         - А они здесь при чём?

         - Да при том: сына плохо воспитали, он мне уроки срывает, моральный ущерб мне причиняет (я же страдаю из-за тебя сейчас – исстрадалась вся!). Вот я иск тысяч на триста в суд заявлю, мне триста никто, конечно не даст, но стольник, глядишь, у меня в кармане и окажется.

         Каюсь, блефовала, но во время этого необычного поединка ребята успели рассесться по местам и изумлённо наблюдали за происходящим. Один из них попробовал поспорить:

         - А суд только до тридцати тысяч иски принимает!

         - Павла Астахова насмотрелся? Час суда? Так это мировой суд. А я в районный пойду, там на любую сумму иск подавать можно. Чуете разницу между вами и мной?  Я знаю, а вы – нет, я сильная, а вы – беспомощны. Я, как «препод» пришла к вам, чтоб вы хоть немного сильнее в жизни стали, а вы «выкобениваетесь». Ну так как, будем работать или нет?

         Басистый голос с задней парты:

         - Ладно, пацаны, пусть ведёт!

         Махмет попробовал восстать ещё, но сами ребята его быстро и дружно «окоротили» и я вполне благополучно провела первое занятие в «Патриоте». Сейчас прошло уже много лет, я замечательно сотрудничаю с этим образовательным учреждением и являюсь одной из самых любимых учительниц воспитанников этого Центра. Итак, что я преподаю?

         Обычно ребята называют сразу психологию и право. Наиболее эрудированные могут вычислить менеджмент. Я соглашаюсь с ними, но к перечню добавляю ещё экономику и Закон Божий в Воскресной школе при православном храме. Все эти предметы освящают законы жизни:

·        Психология изучает законы состояния и общения людей. Эти законы можно знать или не знать, можно применять знания законов психологии в жизни или просто неосознанно им подчиняться, но ни изменить, ни отменить их невозможно.

·        Право изучает законы, которые создает и защищает государство. Незнание этих законов не освобождает от ответственности, а знание вполне может помочь в жизни.

·        Экономика изучает законы создания и движения материальных средств. Зачем воровать, если можно иметь свой бизнес (даже наркотическими средствами можно торговать вполне законно и с пользой для людей – открывай свой аптечный бизнес!).

·        Заповеди Божьи знать никому ещё не помешало. Они являются духовными законами бытия. Если ты сумел совершить зло, но скрыться от правосудия, то знай, что любое зло рано или поздно всё равно вернётся к тебе так же, как возвращается эхо в горах – в многократном размере.

     Всё вместе это и называется – «Законоведение».

     Как и у любой образовательной программы, «Законоведение» имеет и календарно-тематические, и поурочные планы, но приглашают меня обычно к таким ребятишкам, с которыми и за пять мингут ничего наперёд предвидеть нельзя, как ни планируй. Но уроки от этого становятся ещё интереснее.

     Помню, как-то раз решили мы подготовить состязание между учащимися на знание уголовного права. Одно из условий участия – все участники должны стоять на учёте в милиции. Захожу в школу -  навстречу один из моих учеников.

     - Здравствуйте, Любовь Николаевна!

     - Привет, ты на учёте в милиции стоишь?

     - Нет, а что?

     - Да вот команду к таким-то состязаниям готовить буду!

     - Если надо – я встану! Хоть сегодня!

     - Нет, не надо туда вставать. А на внутришкольном стоишь?

     - Да!

     - Пойдёт!

     Пришлось срочно расширить круг участников. Собрать «бойцов» попросили местного «смотрящего авторитета» Раму. И вот первое занятие. Прихожу со стопкой Уголовных кодексов. Жду учеников. Звонок. Их нет. Видно, сбежали. Хотя нет – заходят. Кто пританцовывает, кто демонстрирует откровенное недовольство. Кто-то рад встрече (бывал уже на моих уроках)… Рассаживаются.

     Эмиль и Сухраб на первой парте достали карты и начали «раздавать». Я опешила от такой наглости:

     - Ребятки, вы ничего не перепутали? Тут вообще-то я уже нахожусь!

     - Ой, Любовь Николаевна, простите, мы не подумали, - быстренько накидывают третью кучку для меня. Подхожу, забираю все карты, не обращая внимания на крики о правах ребёнка и о собственности. С задних парт голосок:

     - А Ваш Добрыня в карты играет!

     Добрыня – один из моих пятерых сыновей, ему тринадцать лет и от него всё можно ждать. Поэтому игнорирую фразу и пытаюсь перейти к делу. Но задняя парта не унимается:

     - А он на деньги играет!

     Я поняла. Ребята прощупывают степень наглости, которую они могут себе позволить в моем присутствии. Смотрю на Раму, а тот и бровью мохнатой не ведёт – наблюдает молча.  Что ж, надо принимать бой. Поэтому перехожу на их язык:

     - Спасибо, мальчики, что предупредили. Приду домой, накажу его по полной программе, но сообщу, кто его «заложил».

     Тут уж ребята всполошились. Даже Рама забеспокоился:

     - Любовь Николаевна, это неправда, мы хотели посмотреть, как Вы себя вести будете!

     - Вот и увидите! Я что сказала, то и сделаю!

     - Не надо наказывать Добрыню, он нормальный пацан. А вот почему Ваш Вадик…

     Тут уж я напряглась. Вадику моему шестнадцать лет. У него все друзья – сплошная интеллигенция. Сидят, перед компьютерами чёлки отращивают и к «гопоте» этой никакого отношения в принципе иметь не могут.

     - Что Вадик?

     - А чо он у Вас обувь нормальную не носит?

     - В смысле?

     - Ну, Любовь Николаевна, вы такая умная, а простых вещей не знаете. Нормальные пацаны кроссовки носят, а он – «тапы». Вы такой хороший человек и объяснить ему простые вещи не можете, что ли?

     - То есть по вашему, если человек в кроссовках – он нормальный, а если другую обувь предпочитает, то уже и никакой?

     - Ну да!

     - А я тебе скажу, что если ты с моим Вадимом в тайге заблудишься, он погибнет с тобой с голодухи, но тебя в беде не оставит. Ручаюсь за него. Не в кроссовках понятия о чести таятся, поверь мне.

     За первой партой среднего ряда сидел Шохрух – серьёзный крепкий парнишка, с которым редкий школьник согласиться поссорится. Он суров и очень молчалив. Но тут вдруг заговорил:

     - А мне отец сказал, что если в учёбе у меня не ладится, то уважения надо на улице добиться.

     - А мне отец то же говорит, только чтоб я в спорте успевал лучше, - это уже Рама.

     Кому-то покажется, что продолжение разговора несколько нелогично, но на самом деле с темы «уважать по одёжке» мы вышли на очень важный момент – кого и за что уважают в нашей стране.

     Хотелось бы мне им рассказать о том, как почётен и важен труд сталеваров и хлеборобов, нефтяников и учителей… Но в 90-е о рабочий класс настолько «вытерли ноги», что восстановить былой авторитет рабочего класса в глазах ребят трудно. Да и сейчас по телевизору награждают людей науки, искусства, политики, но никак не «стахановцев».

     Отцы этих ребят – труженики, но судя по одёжке, зарабатывают они не очень. Поэтому, если в «учёбе не ладится», и институт явно не светит, мальчишка просто вынужден встать на криминальную дорогу. Если хочет, чтоб его уважали. И пусть попробует хоть кто-то неуважительно отозваться о том же Шохрухе. С ним, действительно, считаются все учащиеся.

     Дилемма: институт или криминал?

     Помню, как в моём присутствии молодой человек объяснял младшему братишке-подростку:

     - Веди себя нормально, «без залётов». Учись хотя бы на тройки. Если не собираешься в институт, всё равно школу не прогуливай, но спортом больше занимайся. Не ищи приключений. Будешь крепким и надёжным, тебя приметят и «подтянут». Сам только не ищи и не суйся никуда.

     А ведь действительно. Примечают и «подтягивают». Организованность такая, что пионерской организации и не снилась. Поэтому сопротивляться этому влиянию чрезвычайно сложно.

     А о нравственности труда в этом мире топерь можно говорить только на религиозном языке. Ведь и Иисус Христос, и Мухаммед были труженниками, а не «крутыми».

     Затянулся у нас тот разговор. По уголовному праву только  одну задачку и успела с ними решить. Хотя планы были другие…

     Во всех других группах история повторилась (в других вариантах, конечно – они тоже интересные, но всё не расскажешь).

     Не успели мы к апрелю команды подготовить. Не состоялись у нас такие состязания. Может, в следующем году. Ребята занятий ждут. И я тоже. Почему? Потому что во время подготовки мы очень о многом можем поговорить. Кому и зачем это надо? Им, я надеюсь, очень пригодится. За много лет работы я не раз в этом убеждалась (особенно при встрече с выпускникамии). А мне зачем хронический стресс? Просто я их люблю. Для меня лично педагогический успех – не победы моих учеников на олимпиадах, не поступление в МГИМО и т. п. (об этом я и не мечтаю!), а чтоб они преступлений не совершали, чтоб в тюрьму не сели. Я очень хочу, чтобы они были счастливы: выросли, получили профессии,  женились. Чтоб по вечерам навстречу им бежали маленькие, но многочисленные дочки и сыночки с криком: «Ура, папка с работы вернулся!»

     У каждой образовательной программы есть своя цель: расширение кругозора, например, развитие талантов, повышение культурного уровня, предпрофессиональная подготовка, профилактика преступности и т. п. Так официально в программе по «Законоведению» всё и написано. На самом деле мои цели намного скромнее. Я их чуть выше озвучила. В официальном документе, согласитесь, так ожидаемые результаты не обозначишь. Но при этом они не менее важны и, к сожалению, зачастую даже более труднодостижимы.